*

Оставь за собой сокровище и предоставь наследникам свободу распорядиться им по усмотрению, разглядеть его, оценить, умножить. Наследники, скорее всего, передерутся, рассорятся, затеют безсрочную тяжбу. В наследство можно оставить землю, драгоценности (включая счет в банке, движимое и недвижимое имущество), дело, имя и дух. Предположим, нецыи получают в наследство только имя и дух, которые и становятся собственно единственным делом, общим. Имя, которое, в принципе, может быть усвоено любой форме творческого предпринимательства, если последнее не противоречит духу. Состоявшееся непротиворечивое предприятие договоримся называть и принимать "свидетельством". Но вот если у имени и духа, единственно полученных в наследство, материального эквивалента не может быть (а то вселенная треснет, пытаясь вместить), то у любого свидетельства, кроме смерти (как акта творческого предпринимательства) может быть какая-нибудь стоимость, хотя бы и тридцать сребренников. У любого, не говоря уже о возделанных землях, архитектурных сооружениях, произведениях живописного, музыкального, драматургического, прозаического, поэтического, ораторского, вокально-исполнительского искусства. Те, кого принято звать "учителями вселенскими", в нарушение заповеди Спасителя никого учителями не называть, оставили по себе свидетельства ярчайшие, выразительнейшие, взвешенные уже и оцененные, признанные годными в системе ценностей мира сего, в том числе. На этих свидетельствах выстроено т.н. "учение церкви"; с этих, имеющих материальный эквивалент, свидетельств началась у наследников и безсрочная тяжба, в том числе за имя и дух, которые, по сути, утрачены, а буквенные оболочки превращены в спекулятивный аргумент перфектной сертификации омонечиваемых свидетельств (загнул, едрит-ть). Вроде бы решение очевидно: отказ от т.н. "учения церкви" и даже от условно первоначальных (4-й век от Р.Х.) свидетельств, ради стяжания духа и возвращения доброго имени, игра стоит свеч. Парадокс в том, что такой отказ потребует если не свежего учения, то безчисленного множества новых свидетельств точно. Готовы ли мы к этому - не знаю, да и подлинников, заксереных мухами, жалковато. И что делать - ума не приложу.