КАРТОФЕЛЬНАЯ ЭРА

Я не помню, когда над полями пшеницы

хоронили ветра, не умевшие напрочь сгорать.

Словно кто-то, в дремоте листая страницы,

перегнул под конец эту книгу, как школьник тетрадь.

Этот серый, во льду вырубающий буквы,

ученик и царевич сковавшей века мерзлоты

любит сок безвозвратно награбленной клюквы

и на мертвых болотах сажает из камня кусты.

Эта страшная участь - пропасть в огороде:

в насыпном черноземе тонуть, уцепившись за плод,

узнавая потом, что собой представлял что-то вроде

обезьяны, искавшей в реке обезвоженной брод.